Таких интервью у нас еще не было. Тренеры бывают откровенными - но чтобы человек выворачивал душу наизнанку...

Мирон Маркевич, в 2002-м работавший с "Анжи", а нынче возглавляющий харьковский "Металлист", в украинском футболе считается человеком немногословным. И не склонным раскрываться перед малознакомыми людьми.

Наверное, нам повезло.

Маркевич закончил свой рассказ и ушел, а мы, два московских корреспондента, остались в баре харьковской гостиницы "Чичиков". Несколько минут так и просидели в молчании. Смотрели в темень окна.

Судьба дарит встречи с удивительными людьми. Жаль, редко.

У "Анжи" были долги перед арбитрами

- "Металлист" вернул меня к жизни, - говорил Маркевич. - После неудачи с "Анжи", увольнения из "Карпат", смерти отца... Здесь я начал все с нуля. Из того состава, который принимал пару лет назад, остались два игрока. И в Харькове теперь футбольный бум. Меньше пятнадцати тысяч зрителей на стадионе не бывает. А когда в прошлом сезоне выиграли первые в истории клуба бронзовые медали, на городской площади под сто тысяч собралось! И три часа народ ждал приезда команды. Сейчас я - очень счастливый человек.

- А вот сезон в российском футболе вспоминать, наверное, не хочется?

- Вспоминать, конечно, неприятно. Я к тому моменту ушел из "Карпат", маялся без дела - и как раз во Львов пожаловали два гонца из "Анжи". Полмесяца жили в лучшем отеле города, пока не уговорили принять команду. Сначала-то ответил им категорическим отказом.

- Почему?

- Потому что созвонился со своим товарищем Леонидом Ткаченко. Он, поработавший в Махачкале, сказал: "Мирон, это тяжело. Почти нереально. Там конфликт в команде. Не думаю, что ты его решишь". Спрашиваю: "Хоть какой-то шанс есть?" - "Процентов десять..." Тогда "Анжи" шел третьим с конца.

- Как же вас уломали?

- Банальнейшая история. Я делал ремонт, квартира у меня в центре Львова, и стоило это дорого. Вот и повелся: таких денег, какие мне предложили, на Украине сроду не заработал бы. Для меня это было что-то фантастическое.

- Сколько?

- Зарплата - 15 тысяч долларов. А в "Карпатах" получал две. Тут еще и жена: "Tы же понимаешь, надо завершить ремонт. Tы справишься..." И я нырнул в это дело. Плюнув на то, что вообще ничего не знаю о чемпионате России. Мне люди из "Анжи" говорили: "Мы пресытились российскими тренерами, они нас дурят..." Правда, зарплату вытребовал за три месяца вперед, чтобы покончить с ремонтом.

- Мудро.

- Оставил деньги жене, а сам - в Махачкалу. Приняли меня замечательно. Едва взглянув на команду, с порога заявил: "Слово даю, что не вылетим!" Искренне был в этом уверен. Только об одной помощи попросил - чтобы нас не трогали судьи. Но тогда я понятия не имел, что конфликт в команде завязан на национальной почве.

- А конкретнее?

- До меня прошли выборы капитана. И два претендента, Агаларов с Будуновым, переругались. Полкоманды за этого, половина - за того. Одни ко мне подходят: "Мирон Богданович, мы за вас. Но вот Будунов..." Следом - другие: "Готовы помогать, но Агаларов - помеха..." Через пару игр и на поле все перенеслось. Потом с судьями начались проблемы.

Судил нас как-то Шавейко, с которым мы вместе играли. Подошел к нему: "Валера, объясни, что происходит?" И он рассказал: у "Анжи" долги перед одним арбитром, другим, третьим... Вот тогда до меня дошло, за что я взялся.

Говорю руководству: "Ребята, либо закрывайте все вопросы, либо давайте разойдемся. Зарплату верну. Зачем из меня клоуна делать? Если вы наследили, вам и подметать. Но я-то ни при чем".

- Поняли, что вылетаете?

- Понял, что плохо дело. Вскоре еще одна беда подкралась. Серьезно заболел отец, стало ясно, что не выкарабкается - и с этого дня мне было не до футбола. Узнав, что из Японии вернулся Гаджиев, сам предложил его кандидатуру: "Он местный. Может, вытянет команду, а я уже не могу.."

- Однако и Гаджиев не уберег "Анжи".

- Да, хотя считаю его великим тренером. Но слишком глубоко зашел конфликт у игроков. Да и чувствовалось, что республике команда больше не нужна.

Тайком распродавал книги

- Сколько вы в "Анжи" провели?

- Три месяца. Одно из самых ярких впечатлений за это время - знакомство с Расулом Гамзатовым. Побывал у него дома. Ему, бедняге, уже совсем худо было, но он приходил на футбол. В первом при мне матче "Анжи" сыграл вничью с "Локомотивом", и нас с Семиным пригласили к Гамзатову.

- Что сказал вам поэт?

- "Спасибо за эту игру. Я вам очень признателен". -"Да это я, - отвечаю, - признателен, что вы пришли". Гамзатов - гений. Не знаешь, что такой человек может написать завтра... А жил он рядом со стадионом. Мы брели к его дому и краем глаза я видел, как нас охраняют люди с автоматами.

Несмотря на то что в Махачкале не получилось, я ни о чем не жалею. Ни секунды. Тренер через все должен пройти - возможно, поэтому у меня сегодня что-то ладится в Харькове. Там завалил - здесь выиграл.

- В кавказской команде способен работать лишь местный человек?

- Не обязательно. В Дагестане очень душевные люди. Прошло столько лет, а, когда встречаемся на сборах, Акаев, Будунов, Агаларов подходят и говорят добрые слова. Обнимаемся, целуемся. Они понимают, что я ни в чем не виноват, что это они должны были найти компромисс.

- Вам еще хочется попробовать себя в чемпионате России?

- Спасать больше никого не поеду. Хоть с богатыми командами никогда не работал. Все были средними - что "Карпаты", что запорожский "Металлург", что "Волынь", что нынешний "Металлист". "Волынь", которую знать никто не знал, заняла пятое место в чемпионате Украины, "Карпаты" дважды вышли в Кубок УЕФА, "Металлист" стал третьим... Но в клубы, где считают каждую копейку, пусть идут тренеры помоложе.

- В Запорожье вам, кажется, хорошо работалось?

- Очень хорошо. Я поступил как дурак. Мы создали отличную команду, которая через год играла в еврокубках. Но во Львове сказали: "Tы же наш, обязан поднять родной футбол..." И я отправился поднимать. После этого четыре года жизни - коту под хвост. Окунулся в такое болото, что никому не пожелаю повторить. Счастье, что сейчас оказался в Харькове и все это выбросил из головы. Видели б вы меня года три назад - не узнали бы.

- Надеялись, что однажды оживете?

- Нет. Думал, уже все. Никто не приглашает, все забыли, с "Анжи" и "Карпатами" не пошло. Кому я нужен?

- Могли бы и запить.

- До этого не доходил. Но рядом был... А потом попал в руки к бандитам. Которые издевались пять часов, хотели забрать миллионы. Когда у меня в кармане была пара рублей.

- Вот про этот случай расскажите подробнее.

- Я в курсе, кто это организовал, но всего рассказать не могу. Началось с отставки из "Карпат". При том, что шли на третьем месте. Вызвал президент клуба Дыминский и сказал: "Ты уволен. Я тебе не доверяю".

Я, к слову был его доверенным лицом на выборах в Верховную Раду. "Карпаты" играли успешно, народ мне верил. Катался два месяца по всей области и агитировал. В день выборов мы проиграли "Шахтеру", но Дыминский прошел-таки в Раду. Прилетели из Донецка, утром от него звонок: "Приезжай". Думал, поблагодарить хочет, шампанского выпить - за ту мою агитацию. Я же не последнюю роль сыграл.

- Приехали - и что?

- Поднялся к нему домой, говорю - команда, мол, сражалась. И слышу: "Да нет, ты не понял. Ты больше не работаешь. Иди, попрощайся с ребятами". Они не поверили, когда я им сообщил эту новость. А потом президент заявился к ним со словами: "Я вас уничтожу!"... Самое интересное, что потом он же меня вернул в клуб.

- И вы согласились?

- После Махачкалы - согласился. Надо было на что-то жить. Стыдно признаться, но я книги тайком распродавал. 12-томник Дюма, помню, куда-то снес, который при Советской власти с огромным трудом доставал. Трудно об этом рассказывать...

Молотком по хребту

- А люди думают, что тренеры высшей лиги - миллионеры.

- Вот и бандиты, пять часов сидевшие на моей спине, так считали. Вставили кляп и завязали глаза. Один палец, который тогда сломали, до сих пор не сгибается. Когда тебя бьют молотком по хребту, ты готов отдать все. Никто этого не выдержит, разве что в кино. А мне ведь еще говорили, что знают все адреса и поедут к жене, матери: "Они-то уж точно тайники выдадут. Так что лучше отдай сам".

- Отдали?

- У меня было только восемь тысяч долларов, отложенных на черный день. Их отдал сразу. Сперва бандиты просили миллион, потом 500 тысяч. От восьми просто пришли в ярость.

- Как вообще все произошло?

- Я со своей овчаркой был на даче под Львовом. Вдруг кто-то начал рычать за дверью. Это была не моя собака, моя никогда не рычит. Человек "работал" под собаку. Открываю - тут же удар, и все. Дождь, ночь, темно. 1 сентября 2004 года.

Этих людей нашли. Устраивали очные ставки. Я им сказал: "Ребята, к вам у меня никаких вопросов. Живите, как считаете нужным". - "Ты боец, мы тебя признали". Вот и все их слова. На суд я не ходил. Понятно, что это был заказ, а исполнители меня не интересуют.

- Вы встречаетесь с человеком, который это заказал, - и что?

- Мы не встречаемся. Не хочу его видеть. Время рассудит.

- Но вы же не простили?

- И никогда не прощу. Меня в родном городе опустили ниже помойной ямы. Разве можно простить?

- Вас пытали пять часов - и чем все закончилось?

- Эта банда убила многих людей. По-настоящему жутко стало, когда они, накачавшись наркотиками, взяли пистолет и начали стрелять холостыми патронами в голову. А удары молотком, щипцы - это так...

Могу лишь догадываться, почему меня не завалили. Наверное, убивать было не велено. Хотя в какой-то момент сам крикнул, чтобы мочили меня поскорее... А закончилось тем, что они сказали: "Ладно, живи. Ты молодец, не обо...лся. Уважаем. У нас люди чего только не делают. Мы уйдем - а ты найди щипцы и развяжись".

Как бы дико это ни прозвучало, но, быть может, в глубине души я даже им благодарен. Тот, кто пережил что-то подобное, меня поймет. Становишься другим человеком. Поверьте, меня уже ничем не сломаешь.

- После этого не хотелось навсегда уехать из Львова?

- Нет. Дом этот не продавал и продавать не собираюсь. Потому что его строил отец. Когда приезжаю во Львов, по-прежнему там ночую. Иногда, правда, просыпаюсь с каким-то нехорошим чувством. Есть какой-то страх, но не за себя. За жену и детей.

"А где Джоконда?"

- Ваш отец тоже был тренером?

- Да, занимался с детьми. Отцу было 18, когда в годы войны его увезли в Германию. Работал на заводе BMW. Потом, естественно, был сослан в Сибирь. Выжил чудом. Я с детства гонял в футбол, мама не возражала, но хотела дать мне хорошее образование. И я учился в единственной на весь Львов английской спецшколе, знаю в совершенстве польский язык. Окончил музыкальную школу. Причем родители не пожалели денег на пианино знаменитой фирмы "Блютнер". Когда вырос, его купил один львовский композитор. Увидел этот "Блютнер" у меня дома, рухнул на колени: "Продай".

- Если сейчас сядете за рояль, что сыграли бы?

- Полонез Огинского. Родителям я обязан не только любовью к музыке. Живопись, искусство, литература - все, что они заложили в меня с юных лет, осталось со мной. Обожаю музеи и картинные галереи, при первой же возможности вожу туда игроков.

Убежден, что каждый должен побывать в галерее Уффици и в Сикстинской капелле. После этого начинаешь иначе смотреть на мир. Мы, спортсмены, настолько зацикливаемся на голах, очках, секундах, что порой забываем о чем-то более важном. Голы и очки никуда не денутся. Но если человек расширит кругозор, ничего кроме пользы это ему не принесет.

- Футболисты от походов по музеям не стонут?

- Нет. Им нравится. Запомнился случай, когда во Флоренции вместе с запорожским "Металлургом" посетили Уффици. Долго бродили по залам, а в конце подходит ко мне игрок и с тревогой в голосе спрашивает: "А где же "Джоконда"?" - "В Лувре". - "Как?!" - "Не волнуйся, сынок, - отвечаю, - когда-нибудь мы и туда попадем"...

С автоматом за Гусиным

- Какой известный футболист без тренера Маркевича не состоялся бы? Кто - ваша гордость?

- Выделю троих - Лужного, Гусина и Езерского. На Лужного обратить внимание мне посоветовал отец. Олег поначалу ничем не выделялся. Но тренироваться готов был сутками. На базе "Карпат" я просыпался в семь утра от стука мяча. Выглядываю в окно - а на поле Юрчишин, который уже заканчивал карьеру, и Лужный. С семи до девяти они отрабатывали удары. В двенадцать, если не было утреннего занятия, эта парочка снова выходила на поле. В пять - обычная тренировка, после которой Юрчишин с Лужным перемещались на соседнюю площадку, где продолжали возиться с мячом. И так - четыре года! В команде были ребята поталантливее Олега, но, видя, как он пашет, я не мог не включать его в состав.

Как-то в Киеве встречает меня Пузач: "Лобан ищет правого защитника. Есть кто-нибудь на примете?" - "Приезжай, - говорю, - на Лужного посмотреть. Второй Лозинский! Его обтесать немного надо, зато здоровья - вагон". Спустя три месяца Лужный был игроком уже не только киевского "Динамо", но и сборной СССР.

- А Гусина где присмотрели?

- Приняв "Карпаты", начал я местную молодежь собирать. Мне говорят: "Есть такой Гусин, бывший легкоатлет". Посмотрел: высокий, бежит, но школы никакой. Тем не менее оставил его в команде. Он в атаке еще играл. А отец Андрея был помешан на киевском "Динамо". Однажды схватил сына в охапку и отвез к Суркисам. В "Динамо" он сначала не заиграл, отдали в аренду киевскому "Арсеналу" - там тоже в запасе прозябал. И решили мы его забрать назад, в "Карпаты". Приехал в Киев, посадил Андрея в машину и - прямиком во Львов. Но отъехали недалеко.

- Что случилось?

- В "Динамо" обо всем прознали и организовали погоню. На трассе нас подрезал джип. Выскочили люди, наставили автоматы: "Ты что себе позволяешь?" Затолкали Гусина в свой автомобиль и повезли обратно. А дальше "Динамо" возглавил Лобановский и сделал из Андрея блестящего опорного хава.

- Удивились?

- Не то слово! Не представляю, кто, кроме Лобановского, мог разглядеть в нем тогда такие задатки. Ведь как раскрылся Гусин на этой позиции! Словно всю жизнь там играл. Ни одного лишнего движения: принял - отдал, принял - отдал.

- А Езерского вы за что из "Карпат" выгоняли?

- До этого он играл на КФК за какое-то село. Пригласил я его в "Карпаты", но он не сразу видно, понял, куда попал. Мне разных глупостей наговорил, с врачом не поладил. И дал я ему пинка под зад в воспитательных целях. "Ступай, - говорю, - в свою деревню на 50 долларов в месяц". Через полгода Володя сам пришел: "Мирон Богданович, бесплатно согласен играть - только возьмите назад".

Кассано и Рыкун

- Наши тренеры часто отправляются на стажировки за границу. Вы, наверное, не исключение?

- Да, побывал у Даума в "Байере", две недели провел у Капелло в "Роме". Мне кажется, что мы, славянская школа тренеров, себя недооцениваем. Ничего сверхъестественного в зарубежных специалистах нет. Например, у того же Капелло вся тренировка - восемь-девять упражнений, не больше. Другое дело, как он управляет командой, с каким настроем подводит и ее, и себя к матчу. С виду Капелло неприступный, но после тренировки мог обнять и расцеловать Кассано, хотя до этого над ним буквально издевался.

- Каким образом?

- Тренировка в разгаре. Капелло дает какие-то указания, а Кассано стоит ворон считает. Капелло подзывает его и говорит: "Давай пять рывков от ворот до центра поля". Тот пробежал. Казалось, инцидент исчерпан. Все работают дальше. Вдруг свисток. "Иди сюда, - машет тренер рукой Кассано. - Ты не добегал. Давай еще пяток рывков". Смотрю: Кассано побагровел. Еще бы! Такое унижение на глазах у всей команды! Но деваться некуда - побежал. С Кафу или Тотти, конечно, Капелло никогда бы себе не позволил подобное. Кассано же он воспитывал. Парень-то безумно талантливый, а в голове ветер гуляет. В футболе, к сожалению, это обычная история. Сколько на моем веку пропало талантов!

- За кого особенно душа болит?

- В таких случаях вспоминаю Романа Хижака. Легенда львовского футбола. Я никогда не тренировал его, мы играли вместе. Вот это был игрок от Бога. На поле умел все. Да о чем говорить, если Бесков приглашал его в сборную - из "Карпат"! Но с режимом Хижак в ладах не был. Ночью 91-го его убили в пьяной драке. Роману было 33 года. Я его хоронил. Больше было некому... Меня тогда едва назначили главным тренером "Карпат". Прихожу к президенту клуба: "Хижака убили". "А кто это?" - спрашивает. Разыскал в его селе родственников. Те ни слухом ни духом: "Да мы и знать его не хотим, он все пропил".

- Как вам в "Металлисте" удалось перевоспитать Рыкуна, некогда слывшего первым пьяницей украинского футбола?

- Приглашая Рыкуна, конечно, я здорово рисковал. Тем более что "Днепр" просил за него очень солидную сумму. Но что для человека важно? Видеть, что он кому-то нужен. И поддержать его в трудный момент. Саше хорошо в Харькове, его полюбили болельщики. Он это ценит. Все его чудачества в прошлом. Рыкун будет играть у меня в команде столько, сколько я буду ее возглавлять. Скажу больше: я бы очень хотел, чтобы со временем он стал моим помощником. Уверен, что из него получится отличный тренер. Мало кто так понимает футбол, как Рыкун.

- Он самый сложный футболист, с которым сталкивались?

- Нет, самые сложные - это тихушники. Потому что от них не знаешь, чего ждать. А с такими, как Рыкун, всегда договориться можно.

Источник: "CЭ"